Rambler's Top100

Автор: И.О. Дали

Автограф

Когда я впервые узнал название города, в котором провел остаток своих героических дней Сальвадор Дали, я понял, не обошлось здесь без вмешательства его соратницы и любимой модели Галы. Или просто Гальки (урожденная Елена Делувина-Дьяконова). Только нашему человеку могла прийти в голову мысль поселиться там, куда обычно отсылают в не самом хорошем расположении духа. Мое воображение рисует дружеский посыл папы (или мамы) Делувина-Дьяконова, который дочка и выполнила при первом же удобном случае. (И правда, не оставаться же в банальном Париже замужем за скучным поэтом мусье Элюаром).
Фигейрос. Вот так называется город, в который мне предложил с/ездить сосед Шлепов ясным ветреным испанским утром, когда я пробудился от тяжелых сновидений, вызванных многолитровыми посиделками на детской площадке прошлым вечером. Литров было однозначно больше чем посидельщиков. - Чернов – сказал Коля пытаясь заглянуть в сущность природы моей всклокоченной прически, - Ринго знает расписание всех электричек, поехали в Фигейрос. Я уже не могу сидеть в этом лепрозории. Вы хоть Барселоне лишний день были, а я тут вел неравный бой с этим цветником нашего четырехзвездочного колумбария. Если бы я не прочитал предварительно путеводитель по Каталонии и Коста-Браве издательства «Полиглот» (цена 119 руб.), то наверняка бы подумал, что Коля предлагает мне взять пару литров сангрии, и пока дети будут пускать волны в бассейне, заполировать утреннее состояние вчерашнего времяпрепровождения. Облик Коли тоже не вызывал стойкого чувства тяги к живописи, но я знал, что такое Фигейрос. Откровенно говоря, мне больше нравятся французские импрессионисты, а из безбашенных постимпрессионистов мне более всего по душе Миро, но тут во мне проснулся пытливый любитель живописи и я ответил утвердительно. Тем более, что состояние мое с каждым порывам прохладного ветерка становилось все просветленнее и просветленнее и испортить его мог только вид старых вешалок на завтраке. Убедить Антона совершить легкую экскурсию в "старинный красивый город с интересным музеем" было делом техники. И вот вкусив прелестей каталонского завтрака (вареные яйца 2 и 5 минут выдержки, яичница и яичница с беконом), с приступами рвотных позывов от вида бабушек-одуванов, запихивающих тосты с джемом в беззубые рты и одновременно одаривая нас гутенморгенами и гудморнингами, мы с Колей в сопровождении детей переступили порог нумбера 626. Ринго лежал на койке, ноги в носках, глаза болезненно прикрыты, кадык совершает судорожно-поступательные движения в ритме "Полонеза Огинского". Терро, перехватив наши недоуменные, был краток: "Отдыхает!" Дети стали рыться в многочисленных пакетах и свертках утомленного ночной "пиццей" человека, отчего Леха открыл сначала один с поволокой глаз, а уловив несоответствие проживающим в номере с количеством силуэтов, поспешно раскрыл и оставшийся глаз. При виде этого человека, "измученного Нарзаном", мне стало даже жалко этого единственного представителя русской интеллигенции на берегах Коста-Бравы.
Не давая прийти в себя, Коля сразу огорошил Ринго градом вопросов:
- Леха, в Фигейрос едешь? Когда электричка? Сколько ехать? Когда встречаемся?
Видя, что Леха открыл рот и пытается членораздельно ответить на нападки Коля резюмировал: - Хорошо, тогда через 15 минут на ресепшене. И далее детям:
- Алена, Антон пошли, не будем мешать дяде Леше отдыхать, ему через пятнадцать минут надо везти нас в музей одного Художника, - и немного погодя добавил усмехнувшись, - Но не Меринова!
Не прошло и сорока минут как наша компания жаждущих искуства в составе 6 взрослых и 2 детей сидела на перроне и ожидала поезда в сторону загадочной станции под кодовым названием "Махалай-Махалай", где мы должны были пересесть на электропоезд, следовавший в Фигейрос. Меньше всех жаждали приобщиться к искусству знаменитого испанца дети, больше всех Ринго. Он нервно выхаживал по перрону, чаще обычного поглядывая на часы и бормоча погранично-цензурные выражения в адрес испанской пунктуальности.
Дорога до Фигейроса была мало запоминающейся. Я читал детям бессмертный роман Толкиена про Хоббита. Дети поглядывали на пролетающие за окном и поросшие лесом холмы и обсуждали, могут ли скрываться там горные тролли и коварные гоблины.
Я же смотрел на них и ловил себя на мысли, как же наивны эти карланы. Совсем не в горах живут злобные урукхаи и ужасные орки. Не в темных горных пещерах скрываются горные тролли и вынашивает злобные планы Верховный Гоблин. А на соседних балконах одурманенные волшебным зельем Сарумана, каждую ночь устраивают они вакханалии и гульбища.
Когда мы вышли на платформу станции Фигейроса, над городом начали сгущаться тучи, как в прямом, так и переносном смысле. Направление к музею мы определили сразу и без указателей, наверное, сработало врожденное чувство внутреннего компаса, двигаемое нашим стремлениям прикоснуться к прекрасному. (Сразу оговорюсь, что от станции до музея расстояние как от шатра «у Тельмана» до Северной трибуны.) И тут Алена произнесла фразу которая определила дальнейшую красную нить нашего путешествия. Ребенок тихо, но настойчиво сказал:
- Папа, я хочу есть.
За более чем пять лет знакомства с гр-ном Шлеповым, я видел его в разных пространственно-временных континуумах. Играющим в футбол, заряжающим на секторе «сосите буй», в цивильном одеянии рассуждающем о сбытово-реализационной политике металлургического комбината, блюющим в камышах на под/езде к Ростову Великому, отплясывающим на сцене в Питерском ночном клубе еньку-еньку облаченным в одни лишь трусы цветов ФК «Уралан», дающим интервью центральному телевидению, да и не упомнишь все так сразу. Но когда речь заходит о жизнеобеспечении своих детей, Коля становиться на редкость серьезным и не по годам ответственным. Вот и сейчас, услышав просьбу дочки, папа наступил на горло собственным желаниям побыстрее познать чарующую притягательность дадаизма Дали, которые я так отчетливо видел в его глазах рано утром на соседнем балконе, и сориентировал нашу тургруппу на поиски приличного ресторана. Ринго немного насторожился, но спорить не стал. Единственным его оппортунистическим поступком было предложение посетить закусочную «а-ля Макдональдс», но Колино «Алена хочет суп» заставило Леху смириться с принципом демократического централизма.
Вскоре искомое было найдено, и мы расселись вокруг большого круглого стола, рассматривая развешенные на стенах предметы интерьера, отдаленно напоминающие орудия пыток Святой Католической Инквизиции, от которой в этих местах наверняка полегло народу не меньше, чем в России от алкогольных отравлений. На улице пошел дождь, еще больше располагая к уютной камерной обстановке, несмотря на зловещие аксессуары вокруг и жалкие попытки Ринго воспротивица заказу двух литров вина. Дождь не прекращался, горячее хоть и с запозданием, но принесли, все располагало к заказу третьего литра (что в дальнейшем и было сделано), но тут Леха полез на бычку. Говорит - НЕТ! Я приехал за большим искусством, а не винище хлестать литрами! И с грацией Паратова из «Безперданницы» Островского, бросил на стол 20 ихних рублей и гордо удалился в дождь. Мы переглянулись и выпили за успех егойного блицкрига из уже вновь привнесенного графинчика. Когда третий литр успешно проскользнул в наши желудки, мы приняли героическое усилие хотя бы снаружи посмотреть на пристанище великого сына Испании.
Описывать творчество и музей Дали дело неблагодарное и сомнительное. Кто хочет, сам с/ездит и посмотрит, кто не может, купит книжку с картинками. Единственное, что я понял после посещения музея, это куда уходила продукция Чуйской долины с 1904 по 1989 год. Глыба а не человек! Вот реальный пример для подражания Эштреле.
В-общем, потратив около часа нашего времени на изучение шедевров мирового сюрреализма и сфотографировавшись на прощание с яйцами Дали на фасаде, наша поредевшая группа (Ринго встретить в музее не удалось по причине небывалого скопления французскоподданых негритят) направила «морды наших коней» (во какой каламбур родил) к станции, потому как электричка «Микаил Сфетлофф ту-ту» и нам надо было «цигель цигель» попасть на перрон. И о счастье! В одном и переулков этого города с названием больше напоминающем комбинацию из пяти пальцев, которую мой сын усвоил раньше, чем смог говорить, мы увидели да боли знакомую фигуру. Он шел немного ссутулясь, дико озираясь на названия улиц и шевеля губами заковыристые каталонские названия. В одной руке расписание электричек, в другой пакет, набитый проспектами из музея. Больше всего Лехе обрадовались дети. Аленка от счастья засадила ему с разбега ногой в жизненно важное пространство чуть пониже ремня, от чего встреча получилась несколько скомканной. Но эта неловкость разрешилась еще быстрее, чем возникла. Прямо перед собой мы увидели гостеприимно распахнутые двери гастронома, что навело нас на мысль взять на обратный путь немного вина, чтобы осмыслить увиденное творчество живописца в более комфортном состоянии организма. Коля предложил Терро взять два, а когда он ушел в торговый зал, мы решили, что все-таки надо было брать три. Саня оказался дальновиднее нас с Колей и взял пять. В поезде до пересадочной станции «Махалай-Махалай» было шумно и весело. Мы пели песни, читали стихи, угощали аборигенов дармовым вином (еще бы, цена за пять литров 2.94 EUR, что по курсу ЦБ на 27.05.03 составляет 106 руб. 92 копейки). Даже стоящий недалеко от нас негр улыбался своей белоснежной улыбкой, сразу было видно, что он не понимал русского. От широкой русской души испанцев спасло прибытие поезда на станцию «Махалай-Махалай». От этого люмьерского пассажа мне хотелось бы провести вот какую кинематографическую аналогию. Все Вы наверняка знаете режиссера Джеймса Кэмерона. Ну кто его не знает, точно видел его фильм про Терминатора-2. Так вот. В том блокбастере присутствует собственно два Терминатора. Я хочу Вам напомнить того, который был жидкий и злой. Он обладал феноменальной способностью к перевоплощению. То тетка какая-то, то бац, и полисмен в очечках, еще раз бац, и копия Арнольда. Вообщем многоликий дядька. К чему это я все говорю? Да к тому, что за время выезда в Барселону такие же чудесные перевоплощения я наблюдал не на экране кинотеатра, а непосредственно в жизни. Ринго ни в чем не уступал этому гадкому представителю нового поколения киборгов. И в этой поездке он буквально со второго по четвертый литр превратился из пытливого почитателя высокого искусства в беснующегося карлана, распевающего «Спорткомитет».
Какого же было наше удивление когда, сразу сойдя на перрон «Махалай-Махалая», Леха вновь преобразился в сгусток культуры и добропорядочности. Он достал свои альбомы-проспекты из музея и дрожащим голосом попросил нас оставить автографы в одном из них. Через несколько минут он получил обратно свои реликвии.
Одну запись я не могу привести в избежание цензуры, но кто хочет узнать ее содержание может ознакомиться с ней на портале www.udaff.ru. Вторую запись я могу привести здесь близко к тексту. Вот она. «Алексей! Мы благодарим тебя за посещение нашего дома-музея и выражаем тебе за это наш искренний оу….хм….респект.» И подпись. «Сальвадор и Гала».
Прочитав этот бесценный автограф Леха, бормоча «Я хотел подарить это жене», обхватил голову руками и сел в колючий куст, отдаленно напоминающий шиповник средней полосы, став легкой добычей для детей которые засиделись в долгом пути. На следующий день Ринго рано утром уехал в Барселону. Один.


Назад